С кем и против кого воевали украинские националисты в годы Второй мировой войны. Историческая публицистика - Виталий Иванович Масловский

нас Бог так, как когда-то звал крестоносцев, которые шли на борьбу с девизом „Так хочет Бог!“ И сегодня Бог так хочет!..» (Газ. «Львовские вести». 1943г. 29 апреля).

«После полудня, – продолжал Панькивский, – Вехтер принял в присутствии высших немецких чиновников – членов ВУ (военной управы дивизии СС» Галичина» – В.М.) и ее уполномоченных в крае. Он прояснил задачи ВУ, подтвердил и подчеркнул, что она является «органом губернатора». Бауэр зачитал список членов ВУ и уполномоченных. Все они получили номинационные (т.е., подтверждающие личность – В.М.) грамоты. К составу ВУ относились: Альфред Бизанц – голова, Осип Навроцкий – начальник канцелярии (фактически руководил делами), Евгений Пындус – первый, а Степан Волынец – второй заместители начальника канцелярии, митрат о. д-р Василий Лаба – референт пастыря, Михаил Хроновьят – референт пополнений (организация и привлечение), д-р Владимир Билозир – референт по здоровью, Иван Рудницкий – референт правния, Михаил Кушнир – референт пропаганды, Зенон Зеленый – референт по делам молодежи, Владимир Макарушка – референт старшин, Андрей Палий – референт по помощи семьям, Юрий Крохмалюк – референт историко-архивного, позднее называемый историко-военным, отдела ВУ».

И ещё: «Губернатор пригласил на место почетного председателя военной управы генерала Виктора Курмановича».

Далее Панькивский отмечает: «В соборе Святого Юра была отслужена служба Божья, на которой присутствовали также немцы. Тот факт, что СС-бригаденфюрер, а позже СС-группенфюрер, руководитель партии (нацистской, конечно – В.М.) в Галиции, Вехтер, а вместе с ним през. Лозакер и другие, были при богослужении в католическом храме – было предметом различных комментариев…»

И вот после 28 апреля 1943 года мобилизационная машина лихорадочно закрутилась. Мобилизационные эмиссары вели обработку молодежи в городах и селах Галичины, напряженно работали по привлечению в дивизию все учреждения УЦК и УКК, националистические ячейки и организации, школы, греко-католические церкви. Призывы губернатора, военной управы перемешивались с призывами УЦК-УКК, подобно этому: «Украинские граждане! Наступила долго ожидаемая минута, когда украинский народ снова получит возможность с оружием в руках вступить в борьбу… Я верю, – призвал глава УЦК Кубийович, – что все эти наши усилия и жертвы – это твердый, но определенный путь к нашему светлому будущему». (Газ. «Краковские вести». 1943г. 6 мая.)

Какое «светлое будущее» готовили народу Украины эти националистические создатели эсэсовской дивизии в тени нацистской свастики?

Мобилизационная машина набора в дивизию СС на всю катушку заработала по всей Галиции. К. Панькивский по этому поводу патетически отмечал: «Не было романтики 1941 года, но зато была романтика 1943-го». И далее: «Дивизия была построена на принципах добровольности, и этого надо было держаться». Но тем не менее: «И во Львове, и на земле верх взяли люди с лучшими устремлениями, но без политического ощущения, без понимания положения, люди, которые руководствовались чистой сентиментальностью. Для некоторых из них факт создания дивизии был равнозначен общей мобилизации украинских вооруженных сил… Энтузиазм, для которого не было никаких оснований, переходил в истерию. Бросили клич: „Все в дивизию“, хотя было ясно, что это было не для исполнения, и в общем национальном взгляде не имело смысла…»

И вместе с этим Панькивский отмечает: «Методы принудительного набора в дивизию со стороны немцев начались во времена эвакуации восточных частей Галичины, весной 1944 года, а действительный принудительный набор – уже на территории рейха – осенью 1944 года, когда Галичина была уже в руках большевиков… На протяжении мая и июня (1943 года – В.М.), – писал Панькивский, – добровольцев приписалось более 90 000. Из этого числа врачебные комиссии признали способными к службе более 20 000»

В. Кубийович давал несколько иные цифры: «В дивизию доставили ок. 80 000 добровольцев, призвано к военной службе ок.15 000…».

Другую статистику мы увидим в книгах других авторов. Здесь надо только заметить, что дивизия в течение всего своего существования дважды существенно (почти заново) формировалась, а между тем во Львове действовал стационарный мобилизационный центр, который постоянно проводил наборы в дивизию. Однако, для большей ясности, здесь же приведем воспоминания известного церковного деятеля в Галичине, члена митрополичьей капитула Гавриила Костельника: «Организацию дивизии СС „Галичина“ официально принял на себя УЦК Кубийовича, но принять участие в этом позорище приказано было всем без исключения – и учреждениям, и отдельным общественно-политическим и церковным деятелям дистрикта. Желающих взять оружие, чтобы пойти на страшный теперь Восточный фронт, не было. Хотя немцы и принимали строгие меры для того, чтобы никто ничего не знал.., но в воздухе уже носилось неизвестно кем пущеное „Гитлер – капут“… Несмотря на это, началась кампания вербовки „добровольцев“ в „украинскую армию“. Говорю в „украинскую армию“ потому, что мы по понятным причинам старательно избегали употреблять название „дивизия СС“, а часто на вопрос, что означают буквы „СС“, вербовщики отвечали, что это традиционное название – Сечевые Стрельцы. Брошены были лживые лозунги: „За Украину!“, „На Москву!“, „Теперь или никогда!“, „В бой на извечного врага!“ Мы так погрязли в своих преступных связях с оккупантами – ведь мы звали их, мы ждали их, мы приветствовали их и молились на них, за их фюрера, – что вполне закономерным было и это очередное, может быть, самое страшное – за всё время фашистского вторжения – наше преступление перед своим народом: требовать от него самого дорогого – отдать свою молодежь в жертву кровожадному фашизму, бросив ее в бой, и против кого? Против своих же кровных братьев – украинцев, русских, белорусов. Митрополит благословил, и велел церкви принять самое активное участие в наборе „добровольцев“. Митрополит действовал не только по собственной инициативе, но и по приказу апостольской столицы, которая через католическую церковь всеми силами способствовала созданию „добровольческих“ легионов для помощи немцам против русских. Такие „добровольческие“ легионы усилиям католической церкви создавались в католических странах, в таких, например, как в Испании, Франции, Бельгии, Португалии, и тотчас же бросались на Восточный фронт. Пример католической церкви был всегда обязательным и для нас, а тем более – теперь, когда гитлеревцы, на которых Ватикан возлагал все надежды в уничтожении Советского государства, терпели поражение за поражением. И должен сказать, что, если бы не помощь наших священников, епископов, всей церкви, УЦК не смог бы набрать ни четы этих „добровольцев“. Молодежь скрывалась от набора или убегала в леса. Тех, кого оккупационные власти задерживали, поспешно запирали в казармы, охраняли, чтобы они сразу же не дезертировали. Тех, кто бежал, принудительно направляли на работу в Германию. Возникала угроза: дело создания дивизии может скандально провалиться. Директора средних школ, отчасти по собственной инициативе, отчасти по приказу сверху, записывали в „добровольцы“ всех учащихся старших классов. Но и это не помогало. Пришлось каждому из нас, одному перед другим, а всем вместе перед народом показывать „жертвенный пример“ – отдавать своих собственных детей на убой… Тяжело об этом говорить, но и я сам вынужден был отдать своих двух сыновей… Хорошо, что народ понял это по своему: мол, сами навлекли гитлеровских убийц, сами и помогайте им…»

Такова исповедь священника Гавриила Костельника. Она, как видим, полярно противоположна воспоминаниям коллаборациониста Панькивского.

Служба галичан в «Украинской полиции»

«Из идейных бойцов начал исчезать сугубо идейный дух, когда дело дошло до практического стяжания себе капитала и различных возможностей». Николай Лебедь, Йонкерс (штат Нью-Йорк, США).1999г.

Достаточно откровенно пишет тот же К. Панькивский в своей книге «Годы немецкой оккупации» о службе украинцев-галичан в так называемой «украинской» полиции. И не только в ней.

Во всей разветвленной системе гитлеровского полицейского режима в Галичине – уголовной, для поддержания порядка, политической, полиции безопасности и многих других – нашлось место и для «украинской», которая пошла верноподданно служить «новому порядку» Гитлера. «Все полицейские формирования, – отмечал Панькивский, – принимали на работу на рядовые должности местных жителей – украинцев и поляков». Многие из них «работали» и в гестапо. Там занимались пытками и убийством, и такая «работа» подходила для большого количества «людей». Впоследствии эти опытные убийцы оказались в УПА, став опорой ее подразделений.

«Труднее было с „УКроП“ (уголовно-криминальной полицией), – замечал Панькивский. – Здесь националисты опыта не имели, потому что поляки (до войны у себя в Польше) не брали украинцев в полицию. Поэтому гитлеровцы преимущественно брали туда поляков, знавших „криминальный розыск“. То же